Станислав Мариан ТУН,
рожденный в 1984 году в м. Дзержно Дворское вблизи м. Рыпин
солдат АК, подполковник, пс. "Лещ", "Януш", "Мальч", "Наврот"
погиб 3-его августа 1944 года
Биографии повстанцев
Станислав, Ежы и Ванда ТУН ( THUN )
Происходящие из поморской шляхты ( дворянства ) очередные члены рода фон ТУН (von THUN ) доказали свой польский характер и патриотизм.
Прадед Юлиан боролся в Январьском Восствнии а дед Станислав за приобретение независимости Польши в течение I-ой мировой войны и войны польско-большевистской в 1920 году. Он принимал участие в обороне Варшавы в 1939 году, был членом Кэдыва Армии Крайовой, погиб в Варшавскоим Восстании.
Его сын Ежы будучи подростком тоже вступил в Армию Крайовую и принимал участие в Варшавском Восстании.
Солдатом АК – санитаркой принимала участие в Варшавском Восстании в 1944 году его будущая жена Ванда Пеньковска. Не зная ещ.е друг о друге они обои боролись в квартале Мокотув отдаленные друг от друга всего на несколько улиц. После войны они нашлись в Гданьске, где судьба столкнула их взаимно.
Станислав Мариан ТУН Ежы ТУН Ванда ТУН |
Станислав Мариан ТУН, |
Мой дедушка - Станислав
Станислав Мариан ТУН родился 19-ого ноября 1894 году в м. Дзержно Дворске в церковном приходе Сьведзебня вблизи м. Рыпин.
Мой дедушка Станислав был образцом нравственности. Его активность и многообразие интересов и действий хватило бы на две биографии. Он был преданным патриотом, кристально честным и необыкновенно трудолюбивым что подтверждают мнения составленные его командирами в армии. Он владел тремья иностранными языками: немецким, русским и французским. Он побывал в Вене, хорошо познакомился с Россией но и с северной Венгрией и тоже путешествовал по Румынии. Многие из его черт унаследовал мой Отец, в том числе способности к учебе иностранным языкам и тоже исключительную добросовестность.
В июне 1913 года Дед соискал аттестат зрелости в Третьей Гимназии в Кракове а осенью 1913 года начал медическую учебу в Ягеллонском Университете в Кракове. Ему не повезло учиться дальше - зачислил только два семестра ( № Индекса 13041 ).
В момент взрыва 1-ой Мировой Войны, 16-ого августа 1914 года Станислав поступил в Легионы Польские ( присяжный 4-ого сентября 1914 года ) и ушел на фронт карпацкого похода и уже 29-ого сентября 1914 года " на военной службе" по представлению бригадира Зыгмунта Зелинского он получил аванс к званию хорунжего ( Патент стал выставлен 19-ого января 1916 года). Во 2-ом полке пехоты Легионов он служил командиром взвода и потом адъютантом II-ого Батальона 2-ого полка пехоты Легионов. 29-ого октября 1914 года его отряд под командованием ген. З. Зелиньского принмал участие в битве под м. Надворна вблизи м. Молодкув и м. Харча где пало около 700 солдатов. Дедушка стал ранен в правую ногу ( с тех пор он всегда уже прихрамывал ) и несколько месяцв лежал в русском госпитале в м. Плоскорово (вместе с капитаном Тадеушом Теслярем ) а потом он попал в русский плен.
В течение этого времени командование издало Диплом № 1270 на маленьком куске цветного пергамента:
"Товарищу по оружию хорунженму Станиславу Туну за деятельность и на память прожитых боев
в четветром полку пехоты L.P. рожд. 1915-1916 знак этот военный II-ого класса уделяется.
Позиция под м. Рудка Ситовецка Командование 4 полка пехоты
третьего года Мировой Войны РОИА
"16-е" сентября 1916 года".
Я подозреваю, что дипломик этот должен быть отправлен моей прабабушке, ибо ее сын был тогда в плену.
В июне 1917 года, на оснований невероятных доносов на фамилию Мальчевски, ему повезло бежать. Из русского документа следовало, что лагерь принужденной работы ( каторженной работы ) был в Иркуцке. Потом он блуждал по России вплоть до перехода фронта, то есть до 2-ого февраля 1918 года, после чего она стал интернированный в Вене.
С возвращения в Краков он работал служащим в Инспекторате по пособиям C.K. Наместничества C.O.G. ( Центр для хозяйственной отстройки Галиции ) что следует по удостоверению выданному 18-ого апреля 1818 года утверждающему необходимость его присутствия в бюро «вне служебных часов». Тот же самый год 1-ого ноября он вступил в Войско Польское.
Первый месяц он был офицером вестовом со званием младшего поручика и 12-ого ноября стал призван поручиком на основании приказа № 8 выданного изветсным нам уже Генералом Бригады Роей. Потом он служил командиром отряда боевых связистов в 4-ом полке пехоты Лег. В январе 1919 года он был адъютантом Командира О. Ген Варшава а в течение следующих пяти месяцев был командиром роты во 2-ой Дивизии Лег. в м. Яблонна. Следующих четыре месяца он провел как командир роты а потом батальона детах. 2 Дивизии Пехоты на фронте. Сохранилось удостоверение выданное в г. Лида 21-ого мая 1919 года Командованием 2 Дивизии Легионов для Поручика Станислава Тун с определением тактическим во 2 Дивизию Легионов, с должностью Командующего Харцерским Звеном и подписана генералом Роей. Недолго потом 1-я рота харцерская под командованием Дедушки отличилась доблестью, что стало отмечено в приказе № 108 ген. Ройи от дня 27-ого июля 1919, который наградил нескольких солдатов, записывая:
«Храбрая 1-ая харцерская рота под командованием ее образцового и храброго командира поручика Туна Станислава отличилась и заслужила в борьбе в окрестностях Радошковиц под Роговаей и Пухляками, где при сильном огне вражеской артиллерии отбивала победоносно атаки многократно сильнейшего неприятеля, стоя твердо на определенных для ней постах.
Боевые заслуги храбрых харцеров так под Радошовицами как и в течение отбития окружной атаки на Радзивце тем ценнейшие, что этот харцерский отряд явился добровольцем к этой битве. Кроме образцового командира на ордена заслуживают харцеры-офицеры и солдаты легионисты...»
С сентября 1919 года по март 1920 года Дедушка был адъютантом Д.О.Г. Кельце.
Потом стал адъютантом командира Поморской Группы а в следующем Командира 2 Армии на фронте.
Тут я хотел бы привести содержание Приказа № 2 от 6-ого августа 1920 года:
«Солдаты!
Каждый из Вас имеет либо имел мать!...
- Конечно – скажете – каждый из нас должен иметь мать.
Товарищи по оружию! – однако не каждая мать - ровно любящая, а некоторая и мало заботится про ребенка!
- И так бывает – скажете.
Товарищи по оружию – если бы мать однако была даже самой плохой – вы разрешили бы чтобы кто-то тиранил и бил эту мать на ваших глазах, и особенно чужой пришедлец?
Солдаты! Как же так могут предпологать большевики-москали, что мы разрешим им бить нашу Мать Польшу, которой не хватило времени, и даже нельзя ей было под управлением прусско-московском заняться и воспитывать своих ребятишек.
Товарищи по оружию! Ум и сердце велит нам обороняться от московского нашествия и царскими методами.
Я приветствую Вас!
(-) РОЯ, генерал
Приказ настоящий прочитать перед фронтом всех подчиненных мне отрядов.
За соглосованность:
(-) Росиньски, мл. Поручик».
Так к стати – на всех приказах с того периода видны в подписах только эти фамилии начальников без их имен. Я не знаю была ли это какая нибуть манера или какая-то система безопасности.
В декабре 1920 года, по своей просьбе от дня 23-его октября 1920 года, Станислав стал откомендирован учиться в Варшаву в Высшей Торговой Школе. Там он исполнял должность связного офицера Командования Города Варшава со званием капитана.
Вероятно в это время Дедушка действовал в военной разведке на что показывала бы Персональная Сводка № 13 с его фотографией и выставлена в г. Грудзендз 4-ого июня 1920 года на фамилию Стефан Тидеманн, рожденный 20-ого мая 1894 года, проживающий в Грудзендзе на ул. Липовой 44 по профессии «купец».
Пока Дедушка окончил коммерческую учебу экзаменом на диплом в июне 1922 года предъявляя работу на тему: «Эмиграция Польская в г. Парана после Мировой Войны», он стал почтен за свою храбрость во время войны Знаком Ордена Виртути Милитари 5-ого класса, присвоеном ему Генеральной Адъютантурой Верховного Вождя от дня 17-ого мая 1922 года.
удостоверение Виртути Милитари V класса
1-ого января 1923 года он начал служить в Военном Научно-Издательском институте и с 15-ого февраля 1926 года стал заведующим отделения II.
С 1-ого сентября по 1-е декабря 1924 года он перешел в м. Рембертув «с результатом успешным» унификационный совершенствующий курс перед повышением по службе» o чем удостоверил генерал бригады Прих ( и снова без имени ). Вскоре потом он стал повышен в службе до звания майора.
Канцлер Ордена Возрождения Польши подписал Декрет Президента Речипо-
сполитой от дня 28-ого апреля 1926 года причисляющий Пана Майора Станислава ТУНА в состав Кавалеров Ордена Возрождения Польши присвоивая Ему значки Кавалерского Креста того ордена за заслуги положенные в области военного учения и военной письменности.
удостоверение Полония Реститута
В день Национального Праздника, 11-ого ноября 1928 года Дедушке стали присвоены две медали: Мемориальная Медаль за Войну 1918-1921 и Медаль Десятилетия Возвращения Независимости.
Медаль Десятилетия Обретенной Независимости
8-ого апреля 1931 года Министр Внутренних Дел Славой Складковски наградил моего Дедушку Медалью за Спасание Погибающих , за спасение тонущего в день 15-ого июня 1930 года.
Накануне Нового года – в день Святого Сильвестра 1931 года, на 1-ом Съезде бывших Узников Идейных от лет 1914-1921 из-за заключения русскими.
А вскоре потом, 25-ого января 1932 года он получил право носить Мемориальный Значок «2-ого полка пехоты Легионов, на оснований приказа командующего полком дипломированного полковника де Ляво ( снова без имени ).
фото в военной форме
Это было уже под конец Его кадровой службы ибо 29-ого февраля 1932 года он перешел на пенсию, но 1-ого апреля 1932 года стал назначен Управляющим Главного Военного Книжного магазина, и вот эту должность он исполнял до 1939 года.
удостоверение – год 1936
Начальник Военного Института Научно-Просв. Подполк. Дипломированный К. Рызински выставляя в 1939 году удостоверение про выполняемую должность своего подчиненного объявил, что «пан майор в отставке свои обязанности выполнял хорошо. Это человек интеллигентный, трудолюбивый,
предприимчивый и полон инициативы. Характеризует его тоже самостоятельность и гибкость ума».
Связи Станислава с литературой были очень тесные. Он должен был заслужиться в ее области ибо Поьская Академия Литературы в лице Секретаря Юлиуша Каден-Бандровского и Председателя Вацлава Серошевского присвоила Ему Серебряный Академический Лавровый Лист 5-ого ноября 1935 года. Будучи культурным учреждением она не распоряжала – тогда тоже! – средствами, так что лауреат должен был самостоятельно уплатить за производство знака и грамоты, уплачивая 18 злотых на присоединенном бланке сберкассы ПКО!
В годы 1924-1925 и 1930-1931 член, и в годы 1935-1937 заместитель Члена Главного Правления Общества Военных Знаний. Редактор «Армейного Издательского Журнала» ( издаваемого с 1926 года как приложение к «Бэллоне» ), входил также в состав редакционых комитетов «Обозрение Пехоты» и «Военного Обозрения» ( с 1929 по 1933 год ).
В 1936 году Дедушка мой был вероятно в Палестине, хотябы так следут из паспорта действующего на однократный выезд выставленного в апреле Повятовым Староством. Там находятся две визы: выдана на ярмарку в Тель Авиве Бритским Учреждением Паспортного Контроля на период месяца
и транзитная румынская. Нет вместо того никаких штампов выездного ни въездного.
Вместо того в году 1937/1938 Дедушка был в румынском городе Констанца.
Инчто об этом путешествии не известно, но вероятно, так как было с выездом в Палестину, затрагивалась деятельность разведки.
Общественная деятельность Станислава стала замечена 30-ого июля 1938 года когда вот Председатель Совета Министров Славой Складковски присудил ему Золотой Крест Заслуг впервые, за заслуги в области общественной деятельности.
удостоверение Золотого Креста Заслуги
17-ого января 1939 года он получил Почетный Харцерский Крест из Времен Борьбы за Независимость и за харцерскую деятельность в годы борьбы за нехависимость 1909-1921.
Как заколенный харцер, Станислав избрал затруднительный спорт судоходный. Он начал уже в Кракове в 1919 году при предзнаменованиях ген. Рои. В 1920 году он стал временным представителем Польского Общества Мореплавания и Речного Судоходства А.О. «Балтика» с правом подписывания чеков и писем этого Общества. В позднейшие годы он приезжал в г. Гдыня чтобы под наблюдением Мариуша Заруского приобретать лоски на водах Балтики. Он провел тут каникулы несколько раз, совершая в 1931 и 1932 годах рейсы на Борнхолм и до м. Визба на яхтах «Юнак» и «Тэмида», хотя выплывать обязательные мили нужные к патенту Капитана Яхтового Морского Судоходства, который он получил в 1932 году. Он брал однажды в г. Гдыня своего сына.
Оборона Варшавы
В сентябрьском походе 1939 года он - командующий добровольным II батальоном 2 полка пехоты Обороны квартала Варшавы – Праги (позднейший 336 полк пехоты) в течение обороны Варшавы.
Из периода борьбы за Варшаву в сентябре 1939 года сбереглись от Дедушки карты, частный блокнотик, приказы и портфель ( с надписью по-венгерски, значит наверно он происходил еще из карпацкого похода).
Удостоверение выдано Командованием Обороны Варшавы не имеет ни номера ни числа, зато находится на нем печать и подпись командующего полком, полковником Сосабовским и определяет принадлежность Дедушки ко II Батальону 2 полка пехоты. 7-ого сентября 1939 года Командующий Городом полковник Махович назначил Дедушку к распоряжению командира Цитадели.
Схематическая карта квартала Прага с обозначеными участками улиц определяет места обороны города Его полком, ибо в приказе полковника Сосабовского от дня 15-ого сентября помещена справка, что враг доходит до восточных окраин м. Грохув. Приказ этот совмещает тщательные сведения как бороться, какого рода оружие использовать, на чем перевозить материалы помощные к обороне ( к примеру мешки с песком ) и тоже определяет условные коды ( цифровые ) на каждый день. 17-ого сентября их баон (Густав ) совершил первую атаку и в итоге того они попали в ураганый огонь неприятеля. Интереснее от содержания приказов являются дневные записки моего Дедушки, где отдается настроение мгновения отдельных дней описания начала II мировой войны:
" «1-ого сентября в очереди за мукой в ЛОПП на Перацкого утром не знали еще про войну. Воздушная тревога со стрельбой боевыми патронами приняли за учебную военную тренировку по воздушной тревоге. Только сведение по радио вывело нас из заблуждения. Никогда я этой войны не предвидывал ни не предчувствовал. Ожидая вызова в армию – ибо ПКУ ( Государственная Комиссия Пополнения личного состава ) объявила, что доброволцев не принимают – с досадой я узнаю, что тот и этот уже в военой форме – а я должен сидеть. Я веду секретариат ПТВК. Начинаются налеты. В первый день скорые воздушные бои – к примеру на площади Люблинской Унии.
Люди ведут себя различно: они боятся, пренебрегают, молятся или бравируют.
....... А вот вдруг, ночью с 5-ого на 6-е сентября ночные дежурные в м. Ляски пробуждают меня, что вероятно немцы прорвали фронт под м. Плоньск и приближаются к Варшаве. При луне, по дороге маршируют заводные сестры с лопатами в направлении на м. Ваврышев с целью рытия противтанковых канав, читая громко литанию. Мы закапываем с Юрекем питание, оружие и военые формы. С управляющим школой младшим поручиком Соколовским мы отъезжаем на телеге.
........... В темноте мы достигаем Командование города, где получаем назначение в Цитаделю. Там после явления для рапорта я получаю баон подполковника Сикорского ( из школы - Гимназии в г. Познань ). Баон насчитывает 150 человек. Офицеров и младших офицеров и я добираю лично из собранных. Янек Вильчыньски – являются уже знакомые. В цитадели невообразимая толпа и грязь.
........ Мы находимся вместе – молодые и старые, которые уже не предполагали, что они будут еще бороться. Все слои, профессии, все оживленые одним – мы хотим бороться. Наконец мой баон выходит из Цитадели 9-ого сентября и занимает участок железнодорожный мост Жолибож – Гданский вокзал. Это третья линия обороны, но хорошо и это. Мы живем в школе напротив железнодорожного прохода на Жолибож. Беженцы из г. Лодз рассказывают свои переживания – налеты, танки. Патрулями мы выловляем бежащих солдатов и включаем их в свой баон. К сожалению 2 рота с мл. поручиком Белявским и Комар-Гацким отходят на
заслон Пальмир, чтобы больше не вернуться – они стали позже включены в баон патрулей.
отрывок мемуаров – сентябрь 1939 год
19-ого сентября. Квартал Прага. Бедняжки – звери. Множество безпризорных собак, голодных, раненых, бегущих куда-то вслепую. Трупы лошадей густо залегают улицы. Кошки, которым так хорошо велось, теперь в опустошенных домах ходят ленивые от голода, вылизывая консервные банки и с каждой руки принимают быстренько нежность. Младший поручик Чарнецки во время внезапного артилерийского обстрела припал под паравоз и втащился в люк под колеса. За ним попала собака и дрожащая ложилась на его сгорбящейся спине. Рядом вспыхивает снаряд. Собака прорезанная на две половины – голова и передние ноги отдельно остались, из остатка тела кровавая мезга.
24-ого сентября немцы на предполье не проявляют никакой активности, засада вернулась ни с чем. Бомбардировка Варшавы продолжается. Замок сожжённый, и теперь вероятно Театр Вельки. Срюдместье медленно тоже падает в развалинах. Сердце болит слушая это. Гибнет наша любимая Варшава. Не воображая себе чтобы после войны она могла исполнять роль столицы. Отстройка должна будет длится длиннее.
25-е сентября. Что касается политической обстановки кружат самые разнообразные сплетни. Сегодня газет нету а затем сплетня имеет широкое использование. В течение последних дней говорили, что генерал Соснковски хотел покончить убийством, что британская авиация борется над Варшавой, что Советский Союз объявил войну Германий. Это последнее да было бы правдой. Несколько дней назад мы узнали, что Советский Союз вторгнулся в Польшу, якобы не с целью агрессии. Они подошли вероятно до сегодня под Львов и Бресть. Советский посол находится в Варшаве. Что это все обозначает? Будто бы наши дивизии под Львовом стали розоружены и итернированы и в городе Гродно были тяжелые бои на улицах. Наша ситуация кажется безнадежной – а ведь были не менее тяжелые времена и пришла окончательная победа.
29-ое сентября 1939 года. Мы разделяем последнее денежное довольствие между солдатов. Офицеры тоже получили свои деньги. Оружие, которое мы должны отдать – мы отдаем испорченное. Солдаты поломали ударники и изуродовали стволы. Пушка разобрана, замки выброшены».
Это было последнее предложение из дненвника моего Дедушки веденного во время обороны Столицы.
Ввиду поражения, командующий участком «Грохув» полковник Сосабовски выдал свой последний приказ 28-ого сентября 39 года, обращаясь к своим солдатам как к «Защитникам Варшавы» благодаря за их «поведение, выправку, арессивную душу и выдержку». Наконец он выдал приказ следующий: «Крепите своего духа, прислушивайтесь приказу».
В тот же самый день командир группировки полковник Жонголлович в добавлении к приказу дневному объявил, что Командующий Армией Варшава приказал ему присвоить «Кржыж Валечных» ( Крест Храбрых ) Майору Туну Станиславу, капитану Храпчынскому Антону, младшему поручику Хааку Альфреду, хорунжему Шубе Стефану.
Подполье
После капитуляции Дедушка должен был явиться для рапорта в немецкой Комендантуре Варшау в день 31-ого октября 1939 года, о чем свидетельствует изданый Bescheinigung Nr 6658 ( Объявление № 6658 ).
фото – конец 1939 года
После капитуляции Дедушка должен был явиться для рапорта в немецкой Комендантуре Варшау в день 31-ого октября 1939 года, о чем свидетельствует изданый Bescheinigung Nr 6658 ( Объявление № 6658 ).
Весто того раньше, 3-его октября 1939 года он был приглашен на тайную встречу в подземелье здания ПКО ( сберкассы ) с основателями организации Служба Победы Польши (SZP) / позднее утвержденной премьерминистром Сикорским как Союз Борьбы Воооруженной (ZWZ) : ген. Казимежом Карасевичем-Токаржевским, полковником Ровецким ( позже Грот), депутатом Сейма Мечиславом Недзялковским, маршалком Мацеем Ратаем, проф. Романом Рыбарским и президентом Стефаном Старжынским с целью образования организационной структуры. В то время Ему доверили стройку казны организации. Так началась Его деятельность под главным псевдонимом «Лещ» но тоже »Мальч», «Януш», «Наврот» как начальника финансов АК, значит VII Отделения Главного Командования. Именно он организовал всю сеть контактных камер в столице и запланировал акцию Гураль в 1943 году в течение которой Кадры Диверсии приобретали деньги из немецких транспортов, за которые «Лещ» покупал иностранные деньги и золото на территории Генеральной Губернии и бросал эти сотни тысяч долларов на рынок часто причинясь к колебаниям в курсах обмена.
В то время он жил на Канонии в доме на откосе, который он называл своей Венецией.
В момент взрыва Восстания Главное Командование должно было остаться на постах не боевых и не выявлять себя. Для активоно солдата это была мука. Он ожидал приказов на улице Лешно 24, где 3-его августа его сотрудник хотя сделать легче Его внутренним колебяниям предложил выход на кирпичного здания и обстрел Павяка. Когда Дедушка приблизился к окошку он стал убит «голубятником». Свестнутого в полотно, полковник «Пират» и капитан «Алян» ( Антони Барановски ) похоронили во дворе. На следующий день он стал выкопан и переложен в наскоро сделанный ящик.
После войны он стал эксгумирован и похоронен на кладбище Повонзки на Военном Кладбище.
снимок могилы на кладбище - Военые Повонзки
Круг бывших Солдатов Армии Крайовой в Лондоне подтвердил в 1964 присвоение моему Дедушке посмертного Военного Ордена Виртути Милитари IV класса в день 2-ого октября 1944 года Командующим Армии Крайовой.
удостоверение Виртути Милитари IV класса
 |
Ежы ТУН (THUN), |
Мой отец в возрасте семнадцати лет предпринял подпольную деятельность. В рамках отборного батальона Охраны Штаба Главного Командования АК "Башта" переходит ряд боевых упражнений и учёбы. В подпольной школе подхорунжих он достигает степени капрала подхорунжего.
В 1943 году батальон «Башта» преобращают в полк, в состав которого входят 3 батальона: «Балтык», «Ольза» и «Карпаты». В начале «Башта» вместе с Группировкой «Радослав» должны были составлять охрану Главного Командования АК, которая должна была быть помещена в квартале Мокотув. Незадолго до взрыва Восстания место побывания Главного Командования переместили в квартал Воля, что стало причиной переселения туда концентрационного пункта Группировки «Радослав». Решением командующего Варшавского Округа полковника «Монтера» «Башту» оставили в жилом квартале Мокотув.
Только после 1956 года он мог исполнять свою профессию, и после некоторого времени стал капитаном Польских Линии Океанских (PLO) . От периода пребывания в Венгрии осталось Ему владение венгерским языком. В 1946 году Он узнал свою будущую жену Ванду Пеньковскую-Тун, санитарку из квартала Мокотув.
Отец умер на судне в пакистанском порту Карачи 12-ого октября 1982 года. Он похоронен на кладбище Витоминьском в г. Гдыня, Польша.
Ванда Тун (THUN) из семьи Пеньковских,,
Ванда ТУН из семьи Пеньковских
Ванда ТУН из семьи Пеньковских обработал : Мацей Ианашек-Сейдлиц Copyright © 2006 Maciej Janaszek-Seydlitz. All rights reserved.
В момент взрыва Восстания отдельные отряды пункта «Башта» должны были выполнить ответственные задачи, которые состояли в том, чтобы атаковать и победить отдельные пункты в которых находились немецкие отряды. Вне «Башты» в квартале Мокотув были размещены несколькие другие подпольные отряды.
27-ого июля 1944 года «Монтер» поставли все отряды варшавские в состояние боевой готовности. Солдаты отдельных отрядов явились в концентрационных пунктах. Это стало причиной некой суматохи, часть солдатов осталась в пунктах собраний, часть вернулась домой.
Когда 1-ого августа утром к отрядам попали приказы, что час «W» определен на 1-е августа в 17:00 проблемы со связью стали причиной, что в момент взрыва Восстания не все отряды имели полные личные составы. Не были пущены в ход и так скупые, запасы оружия и снарядов.
В квартале Мокотув бои начались чуть хаотически. Слабо по большой части вооруженные и часто некомплектные отряды не были в состоянии совершить поставленные им цели встречая сильное сопротивление врага оснащенного тяжелым автоматическим оружием, артиллерией и танками. Повстанцы потеряли значительные убытки.
Гитлеровцы на оккупированной территории начали массовые эгзекуции раненых и взятых в плен повстанцев и гражданского населения. Горели дома – все по очереди.
Группа, в которой боролся Ежы Тун «Кот» стала вся разгромлена уже в первый день. Все, которые уцелели разбеглись в песпорядке. Отец мой попал в какой-то дом и был приютен его жителями. 5-ого августа немцы прогнали гражданское население с того района и моему Папе, у которого были чуть детские черты лица, завязали плоток на голове как девочке чтобы он мог избежать эгзекуции. После выхода из Варшавы Отец встретил отряд солдатов венгерских возвращающихся в Венгрию. Они взяли его с собой и тем способом он избег концлагеря или смерти ( в первый пеиод Восстания существовали для восстанцев только такие две возможности).
В Венгрии Отец провел несколько месяцев. Весной 1945 года он возвратился в Краков. Там от знакомых он узнал о смерти своего Отца. В Варшаву он добрался уже после эксгумации его тела. От сотрудницы Отца пани Савицкой он узнал, в котором месте на кладбище – Военные Повонзки похоронен Станислав ТУН.
О матери ни слуху ни духу так что он был оставлен почти одиноким с маленькой помощью тетки живущей в Силезии и доктора Стобецкого, друга моего Дедушки из Кракова. В этой обстановке он решил искать школу, которая дала бы ему питание и одежду. И так он попал в Морскую Школу в г. Гдыня. В некоем смысле это было тоже продолжение впитанного ему Отцом восхищения морем. После окончания школы ему отобрали навигационное удостоверение из-за принадлежности к Армии Крайовой. Он работал временно в гданском порту и потом на буксирных суднах.
молодые повстанческие супруги - 1949 год
рожд. 21.11.1924 г. в имении Мрувна вблизи м. Ленчица
солдат АК, санитарка пс. «Вандзя»
1 Дивизион Конной Артиллерии имени Бема, санитарный патруль
С ноября 1942 года в Военной Службе Женщин Армии Крайовой. Она окончила курс первой помощи раненым и оружия пехоты. Она провела практику в госпитале Мдаденца Исус и в Уяздовском. Принимала участие в сосредоточивании медикаментов и врачебных инструментов. В Восстании она боролась в жилом квартале Мокотув.
Мое Восстание
Мое Восстание началось 28-ого июля 1944 года когда я стала мобилизована. Меня назначили в медпункт на улице Хелмской. Вместе с несколькими подругами мы просидели всю ночь в каком-то сарае вблизи реки Висла и мы наблюдали светящиеся авиационные бомбы, которые все время были выпускаемые на воде. 30-ого июля мы получили приказ возврата домой. Следующий вызов пришел 1-ого августа около полудня. Хотя со мной попрощаться в последний момент, Мать моя отвезла меня на улицу Хелмскую пролеткой.
За два часа до Часа «В» нам поменяли адрес пункта. Мы переселись со всем имуществом на улицу Стемпиньскую не имея вооброжения, что напротив кроме парка Лазенки стоят немцы.
В 17:00 началась пальба. Мы увидели парня падающего на улицу с полной повадкой, с повязками на рукавах и с носилками мы выбежали за нем. Тогда рухнул на нас град пуль! Они падали вместе с листьями. Парень на носилках стал убит и мы, 4 санитарки, спрятались под крышкой входа в блиндаж, которые немцы строили на некоторых площадях. Видя что происходит, Ванда – пятая из нас подбежала с повязками но она стала вдруг ранена в обе ладони. В этом погребке нашелся с нами какой-то парень. Вдруг мы слышим немцев. Они бросили гранату, которая упала на живот подруги Стаси Ставской; парень мгновенно отбросил ее. Через момент второая граната – яйцо, снова парень отбросил ее. Мы уже слышим немецкую речь. Парень тогда выбежал , повезет ли ему убежать – я не знаю. Одна из подруг, Тэня Здзярска вышла наружу с белым платком. К сожалению, она получила огнестрельную рану в ключицу. Пришли немцы. Тэня не могла пошевелиться. Мы притворялись гражданам ( повязки мы потопили в водосточной клетке в погребке ). Немец сказал, что ее перевезут в больницу а нам велели идти в направлении парка Лазенки. Там поставили нас под стену и один стал в нас прицеливать. Мы были встревожены! Вся жизнь промелькнула перед моими глазами и я знала, что это мои последние мгновения. В этот момент прибежал другой немец и крича «хальт! хальт!» приостановил стрелка. Тем способом мы избегли расстрела. Нам велели пройти в здание напротив Лазенок и с жителями того дома мы провели ночь в погребе. Мы добивались от немцев перевозки нашей раненой в ладони Ванды Чарной ( я не помню фамилию ) в больницу. Тэню, раненую в ключицу должны были взять немецкие санитарки. Действительно, на следующий день подъехал грузовик на котором на носилках лежала Тэня, взяли тоже нашу Ванду в госпиталь. Обе пережили. Мы остались три: Стася Ставска, Ванда Хорыд ( Бяла ) и я. ( Ванда Хорыд стала после войны профессором психиатрии).
Мы были три Ванды, значит для отличия мы звались Бяла – блондинка, Чарна – брюнетка ( Ванда Шеруда ), и Вандзя – я Ванда Пеньковска. Ванда Бяла подслушала разговор немцев, которые только что вернулись с фронта и не знали что в этой Варшаве происходит. Мы обратились к какому-то офицеру, что мы хотим возвращаться домой но солдат с крыши обстреливает площадку, через которую нам надо пройти : «Скажи ему, чтобы он к нам не стрелял». Действительно этот велел ему нас пропустить. Мы вышли вдвоем с Вандой, Стася направилась в другую сторону. Мы добежали до улицы Хелмской. Далее был откос в направлении квартала Мокотув, на котором росла картошка. Мы ползли по этой картошке вверх а над нами каждый момент свистели пули. Мы добрались до улицы Пулавской менее более в окрестности улицы Воронича. Мы шли веденные инстинктом ибо мы не знали в чьих руках находится эта часть квартала Мокотув. Чтобы перепрыгнуть Пулавскую надо было ждать вечера, так как днем шла постоянная пальба вдоль улицы. Мы подождали вечера в какой-то комнате и тогда пробежали на другую сторону. Мы направились к командованию участка на улице Шустера ( ныне Домбровского ). И здесь мы прошли боевое крещение, ибо началась бомбардировка. Здание, в котором помещалось командование колебалось, вылетали стекла, падали штукатурки, стены открывались вдруг как окна. Общий грохот и вырастающие горки мусора! Трудно было найти какое-то укрытие ибо каждый момент место, в котором мы стояли могло перестать существовать. Отсюда нас направили в Батальон Башта. Сперва мы чистили картошку в кухне ( в школе на улице Воронича, перекресток Красицкого ). Поскольку уменьшалось число мест в госпитале сестер Уршулянок, который был систематически бомбардирован, были образованы филиалы этого госпиталя в ближайших виллах ( особняках ). Таких жалких остатков из разных отрядов как мы было больше. Нас расквартировали на улице Красицкого 20 и назначили к отдельным постам для ухаживания за ранеными. С Вандой Бялой мы стали разделены. Я попала в санитпункт на улицу Ленартовича 18. Питание приносила нам из кухни на Воронича так называемая Мамця занимающаяся снабжением ( я встретила Ее после войны один раз в городе Гдыня но была она там, как кажется, только на каникулвх ).
День за днем парни разбили какие-то немецкие склады и проиобрели одежду. Мы получили зеленые блузки и коричневые юбки и тоже серые плащи из пледа, невыносимо тяжелые. Было это для меня очень ценное ибо я вышла из дому только в сером платье из полотна и в свитерке. Потом это была моя единственная одежда в течение длинных месяцев.
Вместе со мной на пункте была Зося, ее фамилия – Здзярска, сестра Тэни раненой в первый день. Днем мы ухаживали за нашими больными а вечером мы ходили на Поля Мокотувские к колодцу за водой. Немцы стреляли светящими снарядами. Надо было переждать пока пролетит серия и тогда перепрыгнуть улицу Ленартовича. Дальше территория была уже прикрытая. Сложнее было перепрыгать в обратном пути с полным ведром и бывало и так что донеслось половину, но и так хорошо, что была вода. Жизнь проходила довольно хорошо, как на те условия, до момента когда начали «рычать коровы» значит зажигательные сняряды. Когда пролетело их 12 тогда деревья были голые и горел даже тротуар а дома колебались. Тогда мы переселили наших раненых в здание на улице Пулавской 126, в котельню. Скоро однако самолеты начали бой и бомбили обьекты побольше. Я кончала именно перевязку связной «Бялыни» которая стала ранена в квартале Служевец ( конные соревнования ) в ладонь и в живот и тогда я услышала сверхъестественный гром: что-то рухнгуло и вокруг пыль, я выпрыгнула на лестницу увидеть есть ли у нас выход. Лестница частично засыпанная но выход был. Зато соседний дом стал целиком разрушен. После умиротворения наших раненых я побежала на момент к моим родственникам Грендышинским на улицу Красицкого чтобы отряхнуть себя от пыли так как выглядела я как упырь в красной кирпичной пыли. Дядя Казимеж, мимо протеста жены, решил идти со мной на улицу Пулавскую, чтобы помочь откопывать засыпанных людей в подвале. Я помню ее слова как кричала за мужем: « Казичку, не оставляй меня одинокой!» Мы бежали вдоль участков позади улицы Пулавской когда снова прилетели самолеты. Дядя что-то крикнул, вероятно чтобы я пололжилась вдоль ограды а что он кажется сделал. Я в то время увидела парней вскакивающих к какую-то яму. Я вскочила за ними. Канава оказалась с крышей. Момент спустя земля посыпалась на нас и в канаве посветлело. Сейчас пал приказ отступления. Мы выходим из ямы и не узнаем наших участков. Вблизи канавы, в которой мы спрятались была огромная воронка от снаряда и на куче земли выброшенной из воронки лежал мой убитый дядя. Я не имела отваги идти к тете и сказать об этом, тем более что снова с нашими ранеными мы переселялись на улицу Ленартовича. Тетю уведомили солдаты, которые собирали раненых и убитых. Только вечером тетя призвала меня. Дядя лежал на импровизированном катафалке в комнате и под нем лужа крови. Неделю после него погиб их единственный сын, тоже Казимеж званый Жуком. Его похоронили в Парке Дрешера.
Один из моих раненых был ранен ужасно глупо. Парни имели откуда-то лошадь. Один чистил лошадь а второй двустволку причем он ударил коня штыком по заду. Двустволка выстрелила и попала парня в бедро. Он имел бедро полное дроби. Не было возможности отстранить его в тех условиях. Он лежал такой не-героический солдат, ибо про хождение и говорить было незачем.
На улице Ленартовича мы стояли до конца нашей борьбы в Восстании. 18-ого сентября прилетели американские летающие суперкрепости со сбросами. Они летели в строе как на показе. Полны надежды мы посмотрели в небо ибо вид был импозантный. Они летели высоко из-за обстрела снизу. К сожалению, большинство сбросов пало на немецкую сторону.
24-ого сентября началась массированная атака на квартал Мокотув. Пальба велась от всеех возможных сортов оружия. Кто только мог ковылять подпирался палкой или доской и бежал по канавам в направлении Срюдместья. Остались только три парня лежащие и «Бялыня». Мы с Зосей остались с ними добровольцем а все население покинуло свои дома и отступило. Мы сносили раненых в подвал. Вдруг ад притих. Вошли отряды SS и мы конечно делали вид что мы граждане. Немцы в первый момент приказали нам вынести раненых наружу чтобы вывезти их в больницу за Варшавой. Каждая взяла одного на спину и с трудом мы вытащили их по лестнице во двор. Дальше у нас не было сил. Немцы смотрели улыбаясь. Вдруг приказали их отнести назад и пойти в особняк на улицу Красицкого где были два раненых без опеки, чтобы их принести к нам. Не известно почему санитарки оставили их одинокими. Как оказалось эти два имели пистолеты под подушками а затем немцы знали уже, что это не граждане. Мы притащили их на носилках и положили кроме наших. Все время немцы утверждали, что ранены поедут в госпиталь. Через момент один немец приказал нам остаться с ранеными, в то время другой, кажется Силезианин, сказал : «Идзьта до думу» ( по силезскому говору – «идите домой» ). Мы вышли в огород. Окна подвала занятого ранеными выходили именно вот на этот огород и проходя по нем мы услышали выстрелы в подвале. Мы поняли, что они убили раненых парнишек в кроватях. Мы омертвели от испуга ибо нам стало понятно что и мы можем разделить их судьбу. Подошел к нам какой-то офицер -СС-ман, украинец и потребовал часы. Зося, полутрезвая от страха, сняла часы и без слова отдала их ему. А потом мы отошли не задержынные. Я запомнила фамилии только двух среди наших трех раненых: Казик Козерадзки и ........... Вудковски.
Мы шли в направлении конных гонок с группой людей. По дороге мы встретили жителя того дома где мы стояли с нашими ранеными везущего на рикше «Бялыню». По видимому в этой суматохе с выношением раненых взял ее и теперь помог ей выбраться из ада. Мы дошли к конюшне. Там мы ночевали. Утром все лица постарше, ранены и матери с детьми были перевезены грузовиками в м. Прушкув. Остальных гнали пешком.
Мы выходили из руин Варшавы. Когда мы проходили мимо авиапорта налетели советские самолеты так что наш эскорт рассеялся. По окраинам дороги шли женщины с поля а затем быстро мы к ним присоединились, я и Зося. Тем способом нам повезло сбежать с транспорта направляемого в лагерь Прушкув. Мы дошли до улицы Груецкой, а тут вахта, а у нас не было никаких документов! Мы заметили однако детей тянущих коляски с картошкой ( это была м. Раковец, уже вне границ Варшавы и затем жизнь тут текла нормально в сравнении с Восстанием ). Мы включились к ним и таким способом мы сумели избежать контроля. Мы двинулись бегом через поле в направлении м. Отрембусы, ибо туда доходила железная дорога ЭКД. На станции мы оненмели: прилавки с овощами и фруктами. Вдруг мы нашлись в другом мире! Трудно было нам поверить, что здесь жизнь могла выглядеть совсем нормально.
Я рассталась с Зосей; она поехала к своим знакомым а я в г. Гродзиск к семье Вер, довоенных соседей с окрестного имения. Тут я нашла уже 20 человек из Варшавы между прочим тетю Ядзю Иокель. Вся молодежь спала вповалку на соломе накрытой пледами в хозяйственном домике и тетя Ядзя как компаньонка.
Население было транспортировано из Варшавы поездами. Мы ходили затем на вокзал и когда они задерживались и ехали медленнее мы подавали людям хлеб и воду. Немцы прогоняли нас но как-то мы справлялись помогать истощеным пассажирам. . Когда немец был на одном конце платформы тогда мы мгновенно сейчас на второй.
Пан Вер помог мне оформить документ удостоверения личности.
Время от времени явился в Гродзиске Янек Иокель. Он впадал и исчезал. Он должен был скрываться как заброшенный в тыл врага – так называемый тихо-темный. Он выявился только самым близким.
В начале октября достигло нас сведение, что больных и раненых из больницы Вольской перевезли в м. Милянувек и что среди них находится сестра моей Матери, тетя Марианна, которая будучи тяжело раненой от осколков гранатов бросанных власовцами, стала перевезена именно в квартал Воля. Я поехала вот и взяла Тетю в м. Гродзиск, но там она не могла быть долго так как дом семьи Вер, хотя гостиный, битком набит и уже истощились какие бы ни были возможности питания.
пс. «Вандзя»
солдат АК, санитарка
рота "Еремего"
1 Дивизион Конной Артиллерии имени Бема, санитарный патруль
перевод: Станислав Сьмигельски