Скрещение Гурчевской и Млынарской. Весь угол дома занимала с левой стороны закусочная Вэиткнэхта.
С другой стороны улицы находился склад лома Дудуся.

         Я проходил при складе, направляясь в школу на ул. Карольковой. Когда-то я увидел как с платформы сваливают большие, чугунные отливки о странных формах. У меня не было времени, чтобы этому присмотреться, но это меня настолько интересовало, что я не мог дождаться последнего звонка. Вдобавок ко всему господин Ясеновски (учитель пения и рисунка) выдвинул меня в угол за фальшивение песни «господин Ян утро встань...». Я был вынужден остаться после уроков и несколько десятков раз повторять скучную мелодию в сопровождении скрипки господина Ясеновского. Когда было хорошо, я мог эвакуироваться домой.
         Мальчишки звали меня, чтобы я играл с ними в «газду», но я помчался к господину Дудку.
         Настолько больших железных ломов я еще не видел, а одно напоминало мне танк. «но отлично!» - я крикнул себе и началась игра... В одно отверстие я вложил трубу - это была пушка! Верх я прикрыл перержавенной миской. Я прикрепил еще какие-то железные ломы и танк был готов!
         Однако чем танк без танкиста... Внутренность железной коробки была настолько обширная, что я мог бы там поместиться, но как там войти? В отверстие наверху входила только голова. Сбоку был прямоугольный люк немного более большой чем разложенная тетрадь. Первые попытки попасть внутрь были неудачные. Я пробовал дальше, наконец повезлось — я попал в танк, сдирая себе кожу с плечей.
         Я садился на каких-то железных ломах, окутанных в тряпки. Я выставил голову во верхнее отверстие, я передвигал трубу орудия и я стрелял!: БАХ! БАХ! БАХ!... Пулемет иссекал по куче неприятельского лома: та - та - та!...
         Игра продолжалась достаточно долго и надо было выходить. Здесь начались проблемы! Несмотря на отчаянные попытки, не удалось мне выйти. Я пробовал созвать на помощь господина Дудка, но он где-то задевался. Я завязнул окончательно!
         Во двор вошел Карольцё, а за ним шел закатывающийся немец. Я одурел! Я не знал что делать? Я съежился в танке и смотрел через «стрельбище», что будет происходить... Они вошли в кладовую. Через нескольких минут немец ушел, а Карольцё закрыл дверь. Я хотел подняться, чтобы его позвать, но ноги мне так онемели, что я не мог это сделать. Когда я растирал их перед следующей попыткой, я увидел над собой Карольця с тряпичным узелком.
         - Боже мой! Где-то ты влез?! - он крикнул. Мое положение наверно признал слишком безнадежным, потому что стало тихо... Минуту спустя я почувствовал запах, как будто кто-то открыл бочку с пивом - это пришел господин Дудок. Теперь оба думали, как меня вынуть.
         Несмотря на много мыслей и усилие, также моё, я с танка не мог выйти. Карольцё велел мне подать тряпичные узелки, на которых я сидел. «Будет более свободно» — он сказал. Я подавал их во верхнее отверстие - были четыре. С последней тряпки выпал пистолет и падая ударил мне в палец у ноги. Застигнутый я взглянул на Карольця.
         - Давай, давай! Это старый корковец.
         Я держался за болящий палец и Карольцё сам вытянул »корковца», пряча его в карман. Вскоре к господину Дудккуку и Карольцю присоединился «Художник». Он с интересом посмотрел на меня и спросил:
         - Как вы его там посадили?
         - Сам влез - сказал господин Дудок.
         - И что, не хочет выйти?
         - Хочет, только не может...
         - Впустите ему крысу, тогда выскочит!
         - Лучше подумай, как его вытянуть...
         - Я это сделаю в один миг. Возьми мою бутылку, я вскоре приду - и пошел.
         Вскоре он пришел с какой-то нечистой мазью в газете.
         - Раздевайся до голого- он сказал.
         Карольцё помогал мне стягивать одежду, и Художник с Дудком, не теряя времени, тянули с бутылки. Когда я был уже голый, Художник принял инициативу.
         - Серое мыло подходит к всему! - он пробормотал и начал на меня накладывать вонючую липкую массу.
         - Ты будешь выходить, будто ты рождался, головкой вперед! Вы господин Карёл, тяни за головку, а я его буду щекотать в голени!
         Карольцё не был вынужден даже крепко тянуть - я выпрыгнул как пробка с бутылки.
         - Дай ему вы в жопу, чтобы заплакал! - шутил Художник, Дудусю, самогона нет, мы идем к торговцу...
         Карольцё вытер меня тряпками и помог мне помыться. Окостеневший с холода, едва я мог одеться.
         Таким образом закончился моя короткий карьер танкиста.
         На следующий день, возвращаясь со школы, я проходил рядом железняка, не намереваясь там вступать, но позвал меня господин Дудек.
         - Господин Карёл что-то для тебя оставил, лежит на табурете в кладовой - сказал. В тряпку был завернут корковец...(«Корковец» – пистолет игрушка, снабжен в ствол со шпильом. В ствол помещалось «пробки» со спичечным фосформ. Шпиль, ударяя в «пробку», вызывала взрыв заряда и создавала довольно большой шум. Существоавали также заряды с калихлоридом в виде шариков, которые взрывались после удара, например, в стену.)
         Я больше не видел Карольця, да и в железняк я уже не ходил.

         Правду о Карольцю я узнал много лет позже. До войны он был так называемым «штабным офицером» со званием майора. Во время оккупации он скрывался от гестапо. Сыщики многократно приходили к его сестре, которая была соседкой бабушки и дедушки. Её арестовали и вывезли в лагерь. (по войне она вернулась к своей квартире, умерла в 1948 г.)
         Карольцё действовал в подполье с самого начала оккупации. Он работал под чужой фамилией, главным образом работая ночным дворником, напр. у господина Дудка. В закусочную Вэиткнэхта приходило много солдат на пиво и в различных «делах». Там Карольцё делал «скупку» оружия от немцев. Отсюда нашлись в моем танке - «корковцы».
         Карольцё пережил войну, но был вынужден снова укрываться - на этот раз перед UB. Правдоподобно ему удалось уехать с Польши и умер в 1947 г. в Канаде.

Janusz Wałkuski

Януш Валкуски сегодня

обработал: Maciej Janaszek-Seydlitz

перевод: Malwina Lipska