Повстанческие сообщения свидетелей

Моя война 1939-1945



Януш Валкуски
род. 3 января 1934 г. в Цеханове


Смерть отца и сына

         Я кушал, смотря в окно на идущий снег. Щи с мелко нарезанной картошкой. На «второе блюдо» поджаренные ломтики картфеля и ложка шпината.
         Много лет спустя я помню, что я ел в этот день. Уверенно по причине происшествия, какое вскоре произошло...
         Дедушка не ел шпината, потому что он напоминал ему коровью кучу! Я ел, несмотря, что меня тоже он напоминал коровье гумно.
         Позвонил телефон. Мама подняла трубку. Момент она слушалась и начала очень плакать.
         - Что случилось? - спросил Дедушка - говори, что случилось!
         - Убили Богдевича!
         - Которого Богдевича?
         - Яна!
         - Где?
         - На улице, близко дома...
         - Одевайся, едем!
         Я остался с Бабушкой. Я понимал целый ужас этой вести. Бабушка плакала...
         Полицейского часа уже нет, а они не возвращаются. Бабушка пошла к господину Шмальцу (сторожа), чтобы он не закрывал ворот.
         Мы ждали...
         Наконец онипришли. Были оба очень взволнованные. Бабушка расспрашивала о всём. Мама рассказывала: На Мокотовской, на Шопина, произошла перестрелка (в Варшаве частое явление). В это время господин Богдевич возвращался домой со стороны ул. Мокотовской. Он перепрыгивал с ворот в ворота и был уже близко дома, когда с Алей Уяздовских въехала на ул. Шопина машина с жандармами. Видя его пробегающего, его обстреляли с пулемёта. Он сразу умер. Вынули ему документы и увидели, что застрелили его напротив дома (ул. Шопина 3). Двух принесло документы госпожи Богдевичовой, грабя одновременно квартиру. Велели ей забрать мужа с улицы. С помощью соседей внесли его в квартиру, потому что не было ни Казика, ни Фелька (сыновей) отчаявшаяся и шокирована позвонила нам.
         Через нескольких дней похороны на Брудне. Я остался дома.


Парк Уяздовски в 1943 г.
С левой стороны: Мама, г. Богдевичова и я.


         ---------------

         Делалось всё теплее. Снег уже давно стаял. На «будляке» зазеленелась трава (площадь на Млынарской у Житней). Можно уже было играть тряпичным мячом в «киваного». Мир становился более весёлым, не только потому, что солнце было этим элементом радости. Все знали, что немцы получают трёпку и время их правления кончается. Мы держали пари, когда Гитлер сделает «капут»!

         Мы были с Мамой у дяди с тетей Персы на ул. Хлодной. Мама с Тетей были заняты разговором, а мы с Маряном имели свои дела. Вдруг открылись двери и вошла Бабушка.
         - Казика утром застрелили! Богдевича! - она сказала со слезами в глазах.
         Бабушка плакала...
         - Успокойся и скажи, что случилось?
         - Я не знаю... Лишь что звонили... Я знаю только, что Казик не живёт. Отец уже там поехал!
         Необычайно взволнованная Мама велела мне остаться с Бабушкой и побежала на трамвай.

         Казик был для меня кем-то исключительным. Он разрешал мне просматривать неисчислимые сокровища своих выдвижных ящиков. Он терпеливо слушался моей болтовни. Он не взволновал даже тогда, когда я поломал ему лекала, пытаясь сделать с них коньки!

         А Казик теперь не живёт...
         Лишь что убили ему отца...
         Возможно, как Мама вернётся, то он скажет, что это неправда...
         Я верю, что так будет!

         10 часов, возможно 11. В небольшом «кафе» на ул. Ружаной сидят за столиком Казик с тремя товарищами. Они разговаривают приглушенным голосом. Пьют что-то, что называется «кофе». Временами смотрят на часы. Официантка чистит буфет. Они сидят достаточно долго. Один из них выходит, забирая газету. Он не возвращается. Через несколько минут два жандарма ударом ноги вывивают дверь, несколько стоит снаружи.

         - Hände Hoch!

         Они медленно поднимают руки вверх. Казик тянется рукой в карман. Стреляют короткими очередями из распылителя – он падает на пол. Официантку и двух остальных мужчин выбрасывают на улицу. Обоих забирают в машину. Официантка их не интересует. Точно обыскивают Казика, лежащего в луже крови. Заберают документы и какие-то бумаги.

         Это сказала официантка.

         Могила раскопанная. Моросит. Сейчас его засыпают - не будет Казика...
         Священник уже отдаляется.
         Фелек (старший брат) благодарит всех за прибытие. Голос ему ломается... Он приглашает всех на утешение (?)
         Сбоку длинный бар,покрашен масляной краской. В середине столы и скамьи. У потолка два еле светящие лампочки ,окружённые оживлёнными после зимы мухами. Настроение угрюмое.
         Разносят рубцы, на столах появляются бутылки водки. Я получаю кровяную колбасу. Разговоры становятся более громкими - трудно понять, кто что говорит.
         Мы пошли на могилу. Госпожа Богдевичова сидела на лавочке, всматриваясь в две доски на могиле:

         Ян Богдевич             умер 25 января 1944 жил 61 год
         Казимеж Богдевич     умер 8 апреля 1944 жил 22 года



Janusz Wałkuski

      Януш Валкуски
современно

обработал: Maciej Janaszek-Seydlitz

перевод: Malwina Lipska






Copyright © 2011 SPPW 1944. All rights reserved.